Гарпии - Страница 37

— Поверенный имеется, Войцеховского нет! — неожиданно решительно ответил нотариус, сразу перестав заикаться. — И учтите, я не желаю, чтобы меня в это дело впутали. Сразу же хочу предупредить — от поверенного телефон Войцеховского вы не узнаете. Он это специально оговорил.

— Он что, гангстер?

— Напротив, чрезвычайно порядочный человек.

— В таком случае, придется через справочное, — вздохнула Фелиция и сразу подумала о Доротке — придется воспользоваться ее знанием английского. — Не удивляйтесь, для меня данный вопрос чрезвычайно важен.

— Я и не удивляюсь.

— И речь идет уже не обо мне и моих сестрах, а о племяннице, если я о ней не позабочусь, кто это сделает? Иначе до конца света придется мне в гробу переворачиваться, не обрету покоя. А вы... Располагая определенной ситуацией и зная теперь мои обстоятельства, могли бы хоть что-нибудь подсказать!

— Так я же это уже сделал. Характер тяжелый, капризна. Огромное состояние. Кому будет завещано — узнаем в свое время. Хотя предупреждаю, оформив у меня завещание, пани Паркер назавтра может написать другое, собственноручное, дома.

И оно будет тоже иметь законную силу. Сомневаюсь, что пани на моем месте сумела бы сказать больше.

Фелиция отступилась. Самое главное она все же узнала. И решила во что бы то ни стало разыскать Войцеховского.

* * *

— Не смей оставлять меня с ней один на один! — выкрикивала Сильвия вне себя. — Я отказываюсь готовить обеды! Тебя нет, Меланьи нет, Доротки нет, оставили меня наедине с этой гидрой, хорошо хоть Мартинек пришел, а то бы я с ума сошла!

— Да что случилось-то? — не понимала Фелиция.

— —И ты еще спрашиваешь? — изливала душу Сильвия. — Ведь ко всему цепляется! Лучок не так нарезаю, воды слишком много наливаю или опять же слишком мало, кастрюлька не такая, сковорода неподходящая, не тот нож, не так держу, сначала это, потом то, а лучше одновременно! Мало того, что в кухне распоряжается, еще ей и книжку разыщи, и программа в телевизоре ее не устраивает, словно я сама эти программы сочиняю, и опять сует нос в мои кастрюли. Тут подсолить, там подогреть, ложку из руки вырывает и сама в кастрюлю лезет. Ну уж нет, больше с ней одна в доме ни за что не останусь! Без обеда вас оставлю, а из дому сбегу!!!

— Да не останешься, это считай, исключительный случай! — успокаивала Фелиция разбушевавшуюся сестру. — А сейчас она чем занимается?

— Над Мартинеком издевается, на него переключилась, слава Богу. Учти, я тебя предупредила, если она будет в кухне торчать, об обеде забудьте !

Фелиция прислушалась. Откуда-то издалека доносилось монотонное журчание Вандзиного монолога. Мартинека не было слышно. Сильвия не дала как следует прислушаться.

— Собственноручно вылила воду из цветной капусты, и та пригорела! А еще велела заказать в кафе пирожное, чтобы немедленно принесли, приспичило ей, я же еще и заплатила! — не унималась Сильвия.

Оставив разгневанную сестру в кухне, Фелиция сняла наконец шубку и прошла в гостиную. При распахнутой стеклянной двери, выходящей в садик, где стояли столик и два кресла, за кофейком и тарелкой эклеров, сливочных бабок, пончиков и прочих вкусностей сидели американская гостья и Мартинек. Мартинек ел и пил, а гостья вела свой бесконечный монолог, глядя, как пончики, бабки и эклеры аккуратно исчезают в ротовой полости Мартинека.

— ., и я ему сразу заявила, все слышали, мне скрывать нечего, а он должен знать, ведь нотариусы любят заранее все обдумать, что в основном достанется Доротке, моей крестной внученьке. Он составит, и завтра я подпишу, пусть у девочки будет приданое, потому как из-за приданных, мой дорогой, всякие несчастья случаются, вот как с Люцинкой, да я тебе только что рассказывала, о, хорошо, что ты уже пришла, Фелиция, иди к нам, иди сюда, кофейку попей, смотри, как тут хорошо сидеть, какие-то там у вас палки торчали в садике, пришлось вырвать и выбросить, своими руками расчистила, теперь любо-дорого поглядеть, порядок, садись, садись, пусть кто-нибудь принесет тебе чашку и тарелочку...

Взглянув туда, куда ей с гордостью показывала Вандзя, Фелиция с трудом устояла на ногах, и в глазах у нее потемнело. Столько сил стоило вывести шпорник совершенно необыкновенного цвета, и вот от него не осталось и следа, дорогая Вандзя все повыдергала...

* * *

Яцек Волинский уже настроился на вызов с улицы Йодловой. И даже по знакомству договорился в диспетчерской, если что — то только его машина, при этом он не скрывал причины своего интереса — симпатичной девушки. Романтический по своей женской природе персонал диспетчерской счел причину более чем уважительной, поэтому на следующий день без всяких хлопот со стороны Доротки Яцек отвез крестную бабулю к нотариусу.

Через три часа он же доставил бабулю домой.

Парень уже понял, что оплата по счетчику сопровождается таинственным ритуалом, но не стал исследовать его. Да Бог с ним, он готов был и даром возить старушенцию — так интересно было общаться с проживающими в доме на Йодловой бабами, а особенно с упомянутой старушенцией, И на сей раз ни слова не упустил из ее монолога на обратном пути.

— Только эти девочки и остались у меня, — прочувствованно изливала душу пассажирка, одним махом зачислив в «девочки» всех, начиная с юной Доротки и кончая семидесятилетней Фелицией. — Больше никого из близких у меня не осталось на всем белом свете, а я ведь не захвачу с собой денег в могилу. Дом бы купила, но мне гак хорошо у них, наконец-то семейная обстановка, есть теперь кому подать стакан воды, а здоровье у меня уже не то, врачи чего только не находят — и косорукость, и плоскоглазие, и лихостопие. А моя Мирабелька из Порто-Рико уж такая была ленивая, такая привередливая — все по ней не так. И представляешь, кожаный, требовала от меня денег, чтобы за все мелочи платить! Причем каждый день, транжирила, почем зря. Как что у нее попрошу — так глухой прикидывается, а как денег требовать — ну ровно смола! Не понимала, дуреха, что таких денег никто в доме не держит, для того и существуют поверенные и счета в банке, а что я намучилась, выпрашивая у нее всякую малость, что накричалась, что настучалась — здоровье подорвала. А тут, а здесь моя дорогая внученька уж такая отзывчивая девочка, и тебе с ней будет хорошо, а на свадьбу подарю ей свое любимое ожерелье, мне не жалко, в крайнем случае, если надумаю на какой прием пойти в посольство, она мне даст поносить. Как думаешь, даст?